У нее спрашивают позволения и даже приказания убить самого дорогого ей человека. А может ли жизнь иметь для нее какой-либо смысл без Родриго? Она не говорит об этом, но то единственное слово, которое вырвалось у нее в ответ на предложение дона Санчо, полно глубочайшего трагизма, и зритель понял ее. Мастерство поэта сказывается подчас именно в таких гениальных находках. Вольтер оценил это мастерство. Читая трагедию, он оставил на полях следующую пометку: «Это слово «Несчастная!», которое она произносит, почти не слушая его (дона Санчо), великолепно». Химена говорит с Эльвирой, своей наперсницей, и ей поверяет свои тайные чувства. «Я требую его головы, но содрогаюсь от мысли, что могу получить ее!» – «Так вы его еще любите?» – спрашивает Эльвира. «Люблю? Это слишком мало, Эльвира, – я его обожаю». «Его преследовать, его погубить – и умереть» – вот решение Химепы.

Родриго сам идет в дом своей возлюбленной. «Зачем, куда пришел ты, несчастный!» – останавливает его Эльвира. «К моему судье, и мой судья – любовь», – отвечает юноша.

Современники Корнеля упрекали его за нарушение здесь единства места. Зачем привел он своего героя в дом Химены? Разве не могли молодые люди встретиться во дворце короля? Так спрашивали строгие блюстители классицистических норм, и даже Вольтер порицал здесь драматурга. Но тонкий поэтический такт, проявленный Корнелем, не может быть оспорен. Произойди случайная встреча влюбленных во дворце, что говорил бы там Родриго? Что он любит, что он несчастен… Но разве слова его имели бы там такую силу, как здесь, в доме Химены? Не убегать, не скрываться от преследований, а прийти самому к человеку, которому принес он столько горя, прийти, как к судье, и молча дать ему в руки орудие казни. Это действительно сильно, и Кор-нель, нарушая классицистические правила, шел за велением своей поэтической интуиции, которая оказалась куда вернее ученых догм.

Встреча влюбленных полна смятения и подлинного человеческого горя. Нельзя говорить здесь о драматическом диалоге, это скорее великолепный дуэт, сочетающий поэтическую лирику чувств с восхитительной мелодией стиха. В XVII в. трагедия во многом напоминала оперу. Стихи читались нараспев, зрители подчас знали их наизусть и любили их, как ныне знают и любят отдельные оперные арии. Случилось однажды актеру Барону изменить стихи Корнеля в его трагедии «Никомед» (актер хотел их несколько подправить), зрители партера тотчас же прервали его и хором проскандировали подлинный корнелевский текст. (Партер в XVII в. заполнялся обычно простым людом.)

Химена гонит от себя Родриго, негодует, но, когда тот предлагает ей убить его и протягивает ей шпагу, она боится прикоснуться к ней.

Молодые люди никнут под тяжестью навязанных им этических норм. Химена с некоторым рационалистическим педантизмом рассуждает: «Твоей смертью я должна удостоиться тебя». Это слишком отвлеченно и умозрительно, от сердца же идет простая и печальная истина: «Сколько страданий и слез будут стоить нам наши отцы!»

После этой волнующей сцены встречи двух влюбленных перед зрителем предстает отец Родриго, дон Диего. Он вне себя от счастья, что его седины отомщены, что оскорбитель убит, и мысль о страданиях сына не приходит ему в голову. Когда Родриго говорит ему, что отдал ему все самое дорогое для себя, что вернул ему все то, что должен был как сын, старик не может понять его. Он рассуждает со всей холодностью старческой логики: «У нас одна честь, но столько любовниц! Любовь – лишь забава, честь – это долг!»

Итак, два молодых существа страдают. Зритель желает им от всей души счастья, однако и его, зрителя, покоробило бы, если бы Химена позабыла смерть отца и приняла ласку от погубивших его рук. Должно произойти что-то большое, грандиозное, величественное, что оправдало бы решение Химены простить Родриго. Что же может быть большее для патриота-драматурга и патриота-зрителя, чем избавление родины и народа от какой-либо большой беды? И Корнель дает такое искупление своему герою.

Во главе народного ополчения отправился Родриго навстречу вторгшимся врагам. И вот уже народная молва трубит о его подвигах. Мавры разбиты, два короля взяты в плен, и это сделал смелый Сид.

Родриго пылко и красочно рассказывает о битве. Не только дерзостную отвагу проявили войска его, но и тонкую военную хитрость. Враг отбивается упорно, но мог ли он сдержать яростную атаку тех, кто защищал свой родной дом! Родриго славит безымянных героев.

Полезные статьи:

Любовь к поэтам
Огромное влияние на развитие поэзии серебряного века оказало обаяние личности А. С. Пушкина, его гуманистическая философия, высота нравственного идеала. М. И. Цветаева и А. А. Ахматова были внимательнейшими читателями А. С. Пушкина, внесл ...

Обзор степени изученности данной темы, применительно к творчеству Н.В.Гоголя
Н. В. Гоголь, подобно А. С. Пушкину, Ф. М Достоевскому, Л. Н. Толстому, принадлежит к тем величайшим художникам слова, чье творчество ставит перед исследователями чрезвычайно сложные задачи. Здесь оказываются бесплодными любые прямолинейн ...

Сатира конца 20-х – начала 30-х годов
К концу 20-х гг., начинает исчезать из произведений 3. «смеховая избыточность» и вместо смеющегося Гоголя вдруг проявляется лик Гоголя страдающего. В сатирических рассказах Зощенко отсутствуют эффектные приемы заострения авторской мысли. ...