Слово у Хлебникова становится «значащей материей», а не носителем стихообразующих ценностей. Определителем ритмического строения является семантика, стихообразующий элемент коренится в самом значении. Значение цепочек слов, художественный смысл, а не количество слогов, размещение акцентно-подчеркнутых слов становятся критериями деления на строки и строфы.

Все это связано с невиданным разнообразием у Хлебникова новых жанровых типов (баллады, лирические стихотворения, поэмы), преобразующих традиционные представления и формы.

Слово для Хлебникова – призыв, крик, декларация

Таковы исходные позиции неприятия Хлебниковым принципов поэтической речи предшествующих и одновременных литературных школ. Такова же его установка на семантическое и эмоциональное преобразование поэтического языка на пространстве всех его элементов – от звука до синтаксиса. Хлебников совершил грандиозную работу по перестройке поэтической речи, включив в нее огромный по масштабу материал бытовой, устаревшей, диалектной и жаргонной речи. Не говоря уже о его «звездном языке», «зауми», фольклорном и «общеславянском» слове.

Сам Хлебников превосходно выразил мысль об историчности поэтического слова, когда писал: «Словотворчество – враг книжного окаменения языка и, опираясь на то, что в деревне, около рек и лесов до сих пор язык творится, каждое мгновение создавая слова, которые то умирают, то получают право бессмертия, переносит это право в жизнь писем. Новое слово не только должно быть названо, но и быть направленным к называемой вещи. Словотворчество не нарушает законов языка». Образ строится на основе противоречий, противопоставлений, на сочетании несочетаемых слов, изменяющих в корне традиционный принцип контекстности и грамматических отношений в языке. Меняется лексика, трансформируется синтаксис. Хлебников сознательно ослабляет логические связи, создает ряды независимых друг от друга образов, вводит синтаксическую сбивчивость.

Для него становится характерным небывалое сочетание архаической и общеславянской лексики с народной речью, вульгаризмов с поэтизмами, жаргонизмов – со словами высокого ряда лексики. При этом все противоречивые элементы вводятся как рядоположенные, равноценные и полноправные. Они подчиняются в поэзии Хлебникова двум интонациям, управляющим его языком: сатирической и патетической.

Хлебников необычайно расширил границы поэтического языка, во многом изменил представление о его семантических закономерностях.

Хлебников отлично сознавал диалогичность слова и роль контекста: «Каждое слово опирается на молчание своего противника». Поэтому в его черновых заметках 1922 г. Читаем: «Слова особенно сильны, когда они имеют два смысла, когда они живые глаза для тайны и через слюду обыденного смысла просвечивается второй смысл…» Историческое значение языковых исканий Хлебникова не только в создании новой художественной системы, но и в углублении наших представлений о поэтическом языке. Хлебников непримиримо не приемлет язык поэзии символистов. Стилистическая организация в его стихах является как бы своеобразным уравновешиванием всех предметов и всех слов. Строфы у него заполнены перечислением названий, исторических имен, предметов и понятий, как бы не связанных непосредственно друг с другом. Их объединяет эмоциональная перспектива образа, который организуется точкой зрения поэта на мир, лежащий перед ним. Перечисления эти основаны на принципе метонимических отношений. Повторения, вариации одних и тех же образов, их взаимное переплетение и отзвук понятны на фоне тематики и лирической ситуации.

У Хлебникова работа над языком направлена на изменение, как самого характера языка, так и его эстетической природы. Это была попытка покончить с расчленением чисто образного, понятийного и просторечного языка. Тем самым утверждался принцип законности любого слова в любом месте и в любом сочетании. Решающая характеристика хлебниковской идеи, на мой взгляд, не мифотворчество, а судьботворчество, такая установка, в которой взаимоуничтожаются, и “гасят” друг друга пространство и время, материя и ничто, сходит на нет идеалистическая разведенность первообразов и их отражений. Все это становится возможным пред лицом третьей реальности, некоего обнимающего первоначала (в котором, по Хлебникову, все едино). В центре этого синкретического мироощущения Хлебникова духовный фетишизм числа, мудрого правящего духа. Число Хлебникова и его аритмологические формулы имеют не чисто математическое значение, число рассматривается скорее как структура духа, как организующая форма Промысла. Аристотелевско-кантианские представления о количестве и качестве неизбежно мыслятся преодоленными, отношение между различными качествами сводится к законам числа и счета. Ответы на вопрос “как” и на вопрос “сколько” оказываются лишь разными масштабами одной и той же действительности.

Полезные статьи:

«Детям ХХ века»
Двадцатый век своих детей снабдил Невиданным техническим прогрессом, А заодно снабдил упадком сил, Иначе именующимся «стрессом» Машины, автоматы, ЭВМ, Ракеты, лазеры, атомоходы… Но стали что-то скучными совсем Цари и повелители при ...

Модернизм
В конце XIX и начале XX веков в западной культуре начинает доминировать модернизм. Это время бурных социальных процессов, ускорения темпов жизни, разрушения монолитных систем в науке и искусстве, возникновения различных направлений, течен ...

Образ жены правителя в былинах
Фигура супруги правителя стала предметом внимания исследователей еще в конце XIX – начале XX вв. Былины приписывают Апраксее легкомысленный характер, – она прилюдно обнаруживает свою связь с Тугарином, заигрывает с Чурилой Пленковичем, пы ...