.Свои первые севастопольские впечатления Толстой передал в рассказе «Севастополь в декабре» (в декабре 1854 года, через месяц после начала осады). Рассказ, написанный в апреле 1855 г., впервые показал России осажденный город в его подлинном величии. Война изображалась автором без прикрас, без громких фраз, сопровождавших официальные известия о Севастополе на страницах журналов и газет.

Будничная, внешне беспорядочная суета города, ставшего военным лагерем, переполнённый лазарет, удары ядер, взрывы гранат, мучения раненых, кровь, грязь и смерть — вот та обста­новка, в которой защитники Севастополя просто и честно, без лишних слов выполняли свой тяжелый труд. «Из-за креста, из-за названия, из угрозы не могут принять люди эти ужасные усло­вия: должна быть другая, высокая побудительная причина,— говорил Толстой.— И эта причина есть чувство, редко проявляю­щееся, стыдливое в русском, но лежащее в глубине души каж­дого — любовь к родине».

Полтора месяца Толстой командовал батареей на четвертом бастионе , самом опасном из всех, и писал там в перерывах между бомбардировками «Юность» и «Севастопольские расска­зы». Толстой заботился о поддержании ^боевого духа своих сорат­ников, разработал ряд ценных военно-технических проектов, хло­потал о создании общества для просвещения солдат, об издании журнала для этой цели. И для него все очевиднее становилось не только величие защитников города, но и бессилие крепостни­ческой России, сказывающееся в ходе Крымской войны.

Писатель решил открыть глаза правительству на положение русской армии. В специальной записке, предназначенной для пе­редачи брату царя, он вскрывал главную причину военных не­удач: «В России, столь могущественной своей материальной си­лой и силой своего духа, нет войска; есть толпы угнетенных рабов, повинующихся ворам, угнетающим наемникам и граби­телям .»

Но обращение к высокопоставленному лицу не могло помочь делу. Толстой решил рассказать русскому обществу о гибельном положении Севастополя и всей русской армии, о бесчеловечности войны. Свое намерение Толстой выполнил, написав рассказ «Се­вастополь в мае» (1855).

Автор очень беспокоился за судьбу рассказа, зная, что он может быть запрещен. Опасения оказались не напрасными: рас-

сказ опубликовали в изуродованном виде (его «выправила» цен­зура). И тем не менее впечатление было потрясающим.

Тесно связанный с предыдущим, рассказ этот, однако, обоз­начил новый этап в творчестве Толстого. Именно «Севастополь в мае» — начало «срывания всех и всяческих масок», что, по словам Ленина, характерно для творчества Толстого. Это первый удар толстовской критики по официальной идеологии, политике, государству.

Толстой рисует войну как безумие, заставляющее усомнить­ся в разуме людей.

В рассказе есть поразительная сцена. Объявлено перемирие, чтобы убрать трупы. Солдаты воюющих между собой армий «с жадным и благосклонным любопытством стремятся одни к дру­гим». Завязываются беседы, слышатся шутки, смех. А между тем десятилетний ребенок бродит среди убитых, собирая голубые цветы. И вдруг с тупым любопытством он останавливается перед обезглавленным трупом, разглядывает его и в ужасе бежит прочь.

«И эти люди — христиане .— восклицает автор,— не упадут с раскаянием вдруг на колени . не обнимутся, как братья? Нет! Белые тряпки спрятаны, и снова свистят орудия смерти и страда­ний, снова льется честная, невинная кровь и слышатся стоны и проклятия».

Толстой судит о войне с нравственной точки зрения. Он обна­жает ее влияние на человеческую мораль. Наполеон ради своего честолюбия губит миллионы, а какой-нибудь прапорщик Петруш-ков, этот «маленький Наполеон, маленький изверг, сейчас готов затеять сражение, убить человек сотню для того только, чтобы получить лишнюю звездочку или треть жалованья».

В одной из сцен Толстой рисует столкновение «маленьких извергов» и просто людей. Солдаты, раненные в тяжком бою, бредут в лазарет. Поручик Непшитшетский и адъютант князь Гальцин, наблюдавшие за боем издали, убеждены, что среди солдат много симулянтов, и они стыдят раненых, напоминают им о патриотизме. Гальцин останавливает высокого солдата.

«— Куда ты идешь и зачем? — закричал он на него строго.— Него .— но в это время, совсем вплоть подойдя к солдату, он заметил, что правая рука его была за обшлагом и в крови выше локтя.

— Ранен, ваше благородие!

— Чем ранен?

— Сюда-то, должно, пулей,— сказал солдат, указывая на руку,— а уже здесь не могу знать, чем голову-то прошибло,— и он, нагнув ее, показал окровавленные слипшиеся волосы на затылке.

— А ружье другое чье?

— Стуцер французский, ваше благородие, отнял; да я бы не пошел, кабы не евтого солдатика проводить, а то упадет неравно .»Тут даже князю Гальцину стало стыдно. Впрочем, стыд его мучил недолго: уже на следующий день, гуляя по бульвару, он хвастал своим «участием в деле» .

Третий из «Севастопольских рассказов» — «Севастополь в ав­густе 1855 года» — посвящен последнему периоду обороны. Снова перед читателем будничный и тем более страшный лик войны, голодные солдаты и матросы, измученные нечеловеческой жизнью на бастионах офицеры, а подальше от боевых действий — воры-интенданты с очень воинственной внешностью.

Полезные статьи:

Абсолютизм ее литература
В Испании абсолютизм не привел к экономическому и политическому объединению страны, но уже с самого начала проявил наиболее отрицательные свои стороны. Социальный и национальный гнет послужил причиной ряда народных восстаний. Одно из таки ...

Романтический герой
Можно говорить о романтике, как об особом типе личности – человеке сильных страстей и высоких устремлений, несовместимым с обыденным миром. Подобному характеру сопутствуют исключительные обстоятельства. Привлекательными для романтиков ста ...

Слово во фразе
Якобсон говорит, что поэзия Маяковского - это поэзия выделенных слов по преимуществу. Винокур в своей работе пишет о том, что с точки зрения версификационного анализа позиция Якобсона верна, но нужны синтаксические обоснования. Их он прив ...