Рационализм уживается с иронией (вспомним сложную трактовку темы безумия в рассказе о Бетховене, двойственное отношение к образу Гомозейки) — и нам станет понятнее двусмысленность оценки героя «Сильфиды» и его поступков. Дух анализа сочетается с верой к «вымыслам чудесным» — отсюда любовь Одоевского к «двойным мотивировкам» (события в «таинственных» повестях могут получать как обыденное, так и фантастическое толкование; впрочем, иногда Одоевский пропорции не выдерживает — оживание мертвеца в «Космораме» реалистически не объяснишь). Немаловажно, наконец, и то, что «таинственные» повести носят чуть игровой характер, страсть Одоевского к необъяснимому и странному берет верх над его же почтением к науке.

Первую свою книгу Одоевский назвал «Пестрые сказки», «Княжне Мими» он предпослал грустно-ироничный эпиграф: «Извините,— сказал живописец,— если краски мой бледны: в нашем городе нельзя достать лучших». Мистификация, шутка, перебирание каверзных случаев, вылавливание парадоксов в блеклой действительности, превращение привычного в странное, а загадочного в обиходное — любимые приемы Одоевского. Сказки, страшные и смешные, таятся в хмурой действительности, и порой Одоевскому удается их извлечь. Так случилось в «Сказке о мертвом теле, неизвестно кому принадлежащем» - фантазия, простодушный юмор и зоркость наблюдателя нравов позволили запечатлеть гнетущий абсурд российской провинции, густо замешанной на скуке, пьянстве, взяточничестве и почтении к «бумагам». Несомненно, это наиболее живая из «Пестрых сказок» — несомненно, именно от нее шел писатель к «Истории о петухе, кошке и лягушке», уморительному рассказу, где Одоевский досмеялся и над суевериями, и над ученостью, и над неприглядными нравами городка Реженска — городка почти гоголевского.

В этих историях Одоевскому удалась повествовательная манера, тон их естествен, нет вычурности и навязчивости шуток - краски стали менее пестрыми, но и не поблекла вовсе. Одоевский двигался к спокойному (хотя, конечно же, не лишенному юмора) бытописанию. Последними из опытов в таком роде стали рассказы «Сирота», «Живописец», «Мартингал», авторство которых сочинитель приписал персонажу, родственному Гомозейке. Одоевский замышлял цикл «Записки гробовщика», а роль гробовщика-сочинителя отводил русскому немцу, мечтавшем быть скульптором, получившему университетское образования и немало претерпевшему от меркантильного и антипоэтического века. Снова причудливая маска, грустная и затейливая биография подставного автора, мешанина житейских наблюдений, горьковатой иронии и скрытой печали. Снова комическое бытописание.

«Мартингал» был опубликован в некрасовском «Петербурском сборнике» (1846) - важнейшем альманахе «натуральной школы». При желании можно подтянуть этот рассказ к новым литературным веяниям, однако различия будут сильнее сходства. Доброе отношение к Белинскому, сочувствие молодым писателям (к «Бедным людям» Достоевского, напечатанным в том же издании, Одоевский отнесся с восхищением) сыграли здесь роль более значительную, чем кажущееся сходство эстетическим принципов. Проза Одоевского принадлежала уходящей эпоха (ценивший творчество князя Белинский вежливо, но четко сказал об этом в разборе собрания сочинений Одоевского, вышедшего в 1844 г.), и нужна была временная дистанция, дабы заново оценить ее старомодную грацию. «Мартингалом» заверь шилось поприще Одоевского-писателя. «Записки гробовщика» как целое не состоялись.

Полезные статьи:

Андре Жид (Andre Gide) 1869–1951. Фальшивомонетчики (Faux-Monnayeurs) — Роман (1926)
Место действия — Париж и швейцарская деревушка Саас-Фе. Время сознательно не уточняется. В центре повествования находятся три семейства — Профитандье, Молинье и Азаисы-Ведели. С ними тесно связаны старый учитель музыки Лалеруз, а также дв ...

Теория и практика "эпического театра" Б. Брехта
Бертольта Брехта можно по праву назвать талантливым немецким писателем, теоретиком искусства, театральным и общественным деятелем. Творческое наследие Бертольта Брехта не утрачивает своей притягательной силы с течением времени. В конце ве ...

Культура века Просвещения. Истоки, особенности и значение европейского Просвещения
Люди XVIII в. называли свое время столетием разума и просвещения. Средневековые представления, освящаемые авторитетом церкви и всесильной традицией, были подвергнуты неумолимой критике. И ранее существовали независимые и сильные мыслители ...