«Робинзон и Пятница», - с улыбкой говорит поручик непонимающий Марютки. Но кто же здесь Робинзон, а кто Пятница? Синеглазый офицер с чувством высокомерного превосходства, конечно, считает Пятницей Марютку - дикарку с наивной страстью к неграмотным, нескладным виршам, с варварским языком, не читавшую никогда Дефо, не знавшую ни географии, ни истории. Но в сюжете, предложенным Лавреневым, не образованный Робинзон, а полуграмотный Пятница оказывается главной фигурой на острове. И не только потому что Марютка более находчива, более приспособлена к невзгодам и случайностям, чем изнеженный барин, но и потому, что она самоотверженны, ей чужд эгоизм. Это она спасла жизнь богатому офицеру, она сделала сносной жизнь на острове, она наполнила сердце поручика счастьем. Поручик, полюбивший духовную дикарку - «Пятницу», не понял одного: оправданная всем виденным, идеологией «малинового» Евсюкова, который в своей малиновой куртке напоминает «пасхальное яйцо», но не буквами ХВ («Христос Воскрес»), а перекрестом ремней боевого снаряжения, образуя крест на его куртке, а также собственноручно совершенным сорока убийствами, Марютка не годилась для жизни на духовном материке поручика. Такие на Большой земле нормального человеческого существования не придерживаются. Но появился баркас с белогвардейцами, и робинзонада кончилась. Пришла пора снова стрелять, хотя бы и в свое собственное чувство.

Мне кажется, что Лавренев не винит Марютку в содеянном, - она жертва страшного мира, и выстрел Марютки, раздробивший голову Говорухи-Отрока, в той же мере направлен ей в сердце.

«Сорок первый» - истинный шедевр Лавренева, и, как часто бывает с художественно законченными произведениями, этот рассказ разными своими гранями прикасается ко многим серьезным проблемам, которые и в дальнейшем будут занимать писателя.

«Сорок первый» - рассказ, задевающий в душе какую-то болезненную струну, звучание которой не смолкает долгие годы. Тема любви стара, как мир, и «сильна, как смерть». Но Борис Лавренев рассказал любовную историю, переплетая идиллию с трагедией, глубину психологизма со щемящей болью недоумения: «Что же я наделала?» Этот последний вопль обезумевшей Марютки впору было подхватить всей стране. Не это ли хотел сказать автор?

Полезные статьи:

Библиографические энциклопедии и монографии
Процесс создания персональных документографических работ в сфере библиографии литературы и искусства во многом связан с проблемой жанра. Если представить градацию персонографических жанров в области литературы и искусства – от чистой доку ...

Малахитовая шкатулка, как магический предмет сказов Бажова
Малахит, который в Европе XIX века называли «русским камнем», – основной символический камень сказов Бажова. Мастер Евлах в «Железковых покрышках» так отзывается о нем: «…наш родной камень, в коем радость земли собрана». Малахит традицион ...

Средство для великой цели
.Какое лекарство слишком невкусно для умирающего? Какой низости ты бы не сделал для того, чтобы всю низость уничтожить? Если б ты мог, наконец, этот мир изменить, Разве ты пожалел бы себя? .В грязь погрузись, обнимай палач, но из ...