И при жизни, оба героя не интересовались ничем, что выходит за рамки игры. Один живет только шахматами, другой – картами. В связи с этим можно вспомнить слова Ю.М. Лотмана, сказанные по поводу карточной игры, но они в не меньшей мере могут относиться и к Лужину: «Специфика карточной игры в ее сущности связана с ее двойной природой. С одной стороны, карточная игра есть игра, то есть представляет собой модель конфликтной ситуации. В этом смысле она выступает в своем единстве как аналог некоторых реальных конфликтных ситуаций. Внутри себя она имеет правила, включающие иерархическую систему относительных ценностей отдельных карт и правила их сочетаемостей, которые в совокупности образуют ситуации «выигрыша» и «проигрыша»[3].

Карточная игра включает конфликтную ситуацию не только внутри себя, но и является самим предметом конфликта между реальной и нереальной жизнью. «Так играли они лето и зиму, весну и осень. Дряхлый мир покорно нес тяжелое ярмо бесконечного существования и то краснел от крови, то обливался слезами, оглашая свой путь в пространстве стонами больных, голодных и обиженных. Слабые отголоски этой тревожной и чуждой жизни приносил с собой Николай Дмитриевич. Он иногда запаздывал и входил в то время, когда все уже сидели за разложенным столом и карты розовым веером выделялись на его зеленой поверхности . В общем, однако, к игре относились серьезно и вдумчиво. Карты давно уже потеряли в их глазах значение бездушной материи, и каждая масть, а в масти каждая карта в отдельности, была строго индивидуальна и жила своей обособленной жизнью. Масти были любимые и нелюбимые, счастливые и несчастливые. Карты комбинировались бесконечно разнообразно, и разнообразие это не поддавалось ни анализу, ни правилам, но было в то же время закономерно. И в закономерности этой заключалась жизнь карт, особая от жизни игравших в них людей. Люди хотели и добивались от них своего, а карты делали свое, как будто они имели свою волю, свои вкусы, симпатии и капризы»[4].

То же самое вполне можно сказать и о шахматной игре, которая явилась смыслом жизни Лужина. «Но шахматы были безжалостны, они держали и втягивали его. В этом ужас, но в этом была и единственная гармония, ибо, что есть в мире, кроме шахмат? Туман, неизвестно небытие .». Для него реальная жизнь слилась с игрой в шахматы, и без шахматной игры он не мог представить себе свое существование. У Лужина в какой-то момент люди начинают ассоциироваться с шахматными фигурками, так же как и карты были для Масленникова не просто какими-то предметами.

Полезные статьи:

Истоки обращения Бунина к русскому народному творчеству.
Обращение к народному поэтическому творчеству, характерное для русской литературы на всех этапах ее развития, было свойственно и писателям начала ХХ века, представителям самых различных школ и направлений – от Горького и Короленко до Блок ...

Антиутопия Г. Уэллса
Антиутопические мотивы присутствуют даже у великого утописта Г. Уэллса—при всем его неприятии «хаоса» реального бытия современного ему западного общества. Дело в том, что Уэллс видел два пути преодоления этого «хаоса». Один путь — путь н ...

Драматичсекая трилогия Геббеля «Нибелунги» и проблема «мифа» в реализме.
В конце жизни Геббель написал «Нибелунгов». Это последнее законченное крупное драматическое произведение. Он писал его пять лет (с 1855 по 1860 год). Переложенный на современный писателю лад известный средневековый эпос «Песнь о Нибелунг ...