В 1981 году Д.М. Молдавский, присоединяясь к мнению исследователей, связывавших имя Вий с украинским словом "вія", указал также на встречающееся в гоголевском "Лексиконе малороссийском" слово "Вирлоокий, пучеглазый". Это замечание в свою очередь дает важный материал к пониманию образа Вия. Со словом "вирлоокий" прямо связано описание одного (и единственного) из "адских гномов", упоминаемых Гоголем в главе из незавершенного романа "Гетьман" Кровавый бандурист": "Почти исполинского роста жаба остановилась неподвижно, выпучив свои страшные глаза на нарушителя ее уединения". Описание этого "гнома"-жабы отзывается в изображении первого и главного из "подчиненных" гномов "Вия" (которому также приданы здесь черты жабы, ловящей длинным языком мух): "Выше всех возвышалось странное существо в виде правильной пирамиды, покрытое слизью. Вместо ног у него было внизу с одной стороны половина челюсти, с другой другая; вверху, на самой верхушке этой пирамиды, высовывался беспрестанно длинный язык и беспрестанно ломался во все стороны".

Наблюдение Х.П. Ящуржинского, а также свидетельства о том, что в конце 1820-х – начале 1830-х годов Гоголь внимательно изучал народные свадебные обряды, позволяют установить тесную связь между именем демонического Вия и изображением в повести мертвой панночи-ведьмы. Примечательно, что слово "віко", являющееся синонимом зарегистрированного Ящуржинским слова "вій", имеет наряду с указанными значениями "веко", "крышка сундука, квашни, бадьи", ещё и значение "крышка гроба". Весьма значимо и то, что мертвая панночка все время как бы смотрит на Хому Брута из своего "тесного жилища". На этот "взгляд" ведьмы рассказчик обращает внимание уже в описании первой ночи: "философу казалось, как будто бы она глядит на него закрытыми глазами". Этот взгляд с закрытыми глазами как бы подготавливает описание последней ночи Хомы Брута у гроба панночки, где месть философу-"стоику" мертвой красавицы изображается как внезапное, происходящее от внутреннего усилия, вскрытие железного "віка" гроба панночки: "с треском хлопнула железная крышка гроба…". Силящаяся обнаружить, увидеть Хому мертвая ведьма являет себя в этом эпизоде как некое воплощение "угнетенных" сил падшей природы, а внезапное отверзание ее гробового "віка"-"вія" прямо соответствует последующему поднятию "железных век самого Вия".

С точки зрения сюжетосложения, было бы адекватнее назвать это произведение, например, "Ведьма и бурсак. Но, очевидно, оригинальность повести Гоголя состоит не в сюжете, а в художественной разработке философской темы – страха смерти от видения. В прямой связи с таким пониманием образа Вия – как воплощенного для грешника возмездия – находится мотив, дважды встречающийся у Гоголя уже в "Ганце Кюхельгартене". Та же тема воплощена Гоголем в "Майской ночи" в образе казака Левко (указывающему, подобно Вию, героине-утопленнице на ее "губительницу" мачеху); в образе "ужасного" - для предателя Андрия – отца в "Тарасе Бульбе". "совпадение" в данном случае – по функции – положительных героев Гоголя с образом демонического Вия связано, очевидно, со святоотеческим представлением о том, что наказателями преступника могут быть не только демоны, но и ангелы – последние при этом являются для грешника не менее "ужасными". Принципиальным для понимания замысла "Вия" является вопрос о характере гоголевской фантастики, - с одной стороны. О степени ее "осмысленности" писателем, с другой – об отношении гоголевской повести к произведениям немецких романтиков.

С.П. Шевырев, например, в 1842 году в статье, посвященной выходу в свет первого тома "Мертвых душ", прямо связывал создание "Вия" с влиянием западноевропейского романтизма: "Самые неудачные создания Гоголя из прежних были "Вий" и те повести в "Арабесках", в которых он подчинялся немецкому влиянию". Эти и другие отрицательные суждения Шевырева о "фантастических" повестях Гоголя вызвали позднее возражение Н.Г. Чернышевского, который в 1856 году указывал: "Считаем нужным замечать, что с Гофманом у Гоголя нет ни малейшего сходства…" При всей кажущейся произвольности фантастические образы Гоголя подчинены глубокому внутреннему смыслу. "Отсутствие всякой истины, естественности и вероятности еще нельзя считать фантастическим",- писал, в частности, сам Гоголь в статье "О движении журнальной литературы, в 1834 и 1835 годах". [12]

Полезные статьи:

Восточные мотивы в рассказах Бунина
Не было, пожалуй, другого писателя, который бы столь родственно, столь близко воспринимал и вмещал в своем сознании далекую древность и современность, Россию, Запад и Восток. Дворянин по происхождению, разночинец по образу жизни, поэт по ...

Возвращение
.Мой город родной, как он примет меня? Опередили меня бомбовозы. Смерть несущие тучи Возвещают мое возвращение. Пожары Перед вернувшимся сыном идут. В Швейцарии 15 февраля состоялась постановка "Антигоны" в городе Кур. Режи ...

Эмоциональное состояние Лужина во время игры
Уединясь от всех далеко, Они над шахматной доской Сидят, задумавшись глубоко, И Ленский пешкою ладью Берет в рассеяньи свою. («Евгений Онегин» А.С.Пушкин) В романе о гениальном шахматисте угадываются даже отдельные черты вполне реал ...