В жанровом аспекте, а также в своеобразной форме построения произведений Достоевского и Гюго тоже можно проследить сходство. «Последний день» Гюго мы определили как «социально-психологическую, написанную в форме дневника (записок) повесть». Жанр «Записок из Мертвого дома» Достоевского, жанр оригинальный, это «записки с органически включенными в них главами-рассказами, главами-очерками». «Кроткая» – «рассказ, имеющий форму записок и по содержанию близко примыкающий к исповеди». Термин записки является ключевым.

Как уже упоминалось выше, жанр записок связан с размышлениями о пережитом и подразумевает выражение личного отношения автора и рассказчика к описываемому. Дополнительную специфику несет также жанр исповеди, ибо герои «Кроткой» и «Последнего дня» впускают читателя в самые сокровенные глубины собственной духовной жизни, стремясь познать свой внутренний мир.

В разговоре о воздействии Гюго на Достоевского в жанровом аспекте можно сказать о скрытом, косвенном влиянии «Последнего дня приговоренного» на «Записки из Мертвого дома», и влиянии прямом на рассказ «Кроткая», ибо в последнем случае Гюго и его повесть упоминаются в предисловии к нему, причем именно в отношении формы.

Взяв же для сопоставительного анализа язык, речь, стиль произведений, мы видим яркие реминисценции «Последнего дня» в «Записках». Сравним всего два сюжетных отрезка: сцену заковывания каторжников в кандалы, наблюдаемую приговоренным из окна тюремной камеры, и эпизод с каторжанами в бане, выведенный Ф.М. Достоевским в «Записках».

Виктор Гюго описывает заключенных: «…стража привезла кандалы. Грохот телеги сразу же вызвал ответный шум во всей тюрьме, зрители…разразились улюлюканьем, угрозами, ругательствами, - все это вперемежку с куплетами каких-то песенок и взрывами хохота, от которого щемило сердце. Вместо лиц – дьявольские хари. Рты перекосились, глаза засверкали, каждый грозил из-за решетки кулаком, каждый что-то вопил…Из двух или трех низеньких дверей одновременно во двор с воем хлынула орава ужасающих оборванцев…» Но вот каторжан построили и велели раздеться, чтобы вручить каждому тюремную робу. «По непредвиденной случайности это унижение превратилось в пытку…Хлынул холодный осенний дождь, заливая потоками воды…непокрытые головы и обнаженные тела каторжников…Их заставили сесть прямо в грязь на залитые водой плиты и примерили им ошейники…» После заковки каторжники кружатся, взявшись за руки, и поют воровскую песню. «Они кружились так, что рябило в глазах. Вокруг поднимался яростный крик, и размеренно звякавшие цепи вторили этому пению, режущему слух сильнее, чем лязг железа. Если бы я задумал описать шабаш, то изобразил бы его именно таким – не лучше и не хуже».

Восприятие художником слова другого произведения и отпечатывание его в произведении собственном представляет собой «новое творчество из старых материалов» (В.Н. Жирмундский). Если у Гюго заковка в кандалы напоминает шабаш, собрание нечисти, то Достоевский, шагнув дальше, прямо сравнивает сцену бани с адом:

«Когда мы растворили дверь в самую баню, я думал, что мы вошли в ад. В комнате шагов в двенадцать длиною и такой же ширины набилось, может быть, до ста человек разом… Пар, застилающий глаза, копоть, грязь, теснота до такой степени, что негде поставить ногу. На всем полу не было местечка в ладонь, где бы не сидели скрючившись арестанты, плескаясь из своих шаек. Другие стояли между них торчком и, держа в руках свои шайки, мылись стоя; грязная вода стекала с них прямо на бритые головы сидевших внизу. На полке и на всех уступах, ведущих к нему, сидели, съежившись и скрючившись, мывшиеся… Пару поддавали поминутно. Это был уже не жар; это было пекло. Все это орало и гоготало, при звуке ста цепей, волочившихся по полу… Грязь лилась со всех сторон. Все были в каком-то опьянелом, в каком-то возбужденном состоянии духа; раздавались визги и крики. Обритые головы и распаренные докрасна тела арестантов казались еще уродливее… Мне пришло на ум, что если все мы вместе будем когда-нибудь в пекле, то оно очень будет похоже на это место». (Сравни выше у Гюго: «Если бы я задумал описать шабаш, то изобразил бы его именно таким – не лучше и не хуже».) Схожесть с адским муравейником, разворошенным чьей-то злой рукой, ощущения грохота, звона, криков, грязи и суеты, хоровод страшных лиц и тел, - все это можно отнести как к первой, так и ко второй картине.

Полезные статьи:

Произведения А.С. Пушкина, вошедшие в круг детского чтения
Первыми в круг детского чтения, как правило, входят сказки Пушкина, а нередко знакомство со сказочным миром поэта начинается с пролога к поэме «Руслан и Людмила» - «У лукоморья дуб зелёный…». Небольшое художественное пространство этого пр ...

Творчество 1830-х гг. Последние годы жизни
18 февраля 1831 г. Пушкин обвенчался с Натальей Гончаровой. Невесте было 18 лет, жениху 31. В мае Пушкин повёз молодую жену в Царское Село, где снял дачу на лето. Здесь, в Царском Селе, поэт написал «Письмо Онегина». В июле Пушкину было ...

Любовь – движение духа и первоначальная энергия вселенной. Плотская любовь. Круг сладострастных
"О радость! О восторг невыразимый! О жизнь, где все – любовь, и все – покой!" (Р., ХХVII, 7-8). Любовь - это полная гармония между людьми в их мыслях. Сексуальная энергия самая мощная после энергии мысли. Самое высшее счастье ...