Осмысление социально-коммуникативной природы символа сливалось в символизме (особенно немецком, идущем от традиции Р. Вагнера, и еще более в русском) с утопическими проектами пересоздания общества и мироздания через «теургическое» творчество символа. По этой линии шла критика символизма в эстетике «новой предметности» акмеизма и т.п. Указывалось, что абсолютизация символа приводит к обесценению образа, в его равенстве себе, в его пластической вещности. О. Мандельштам, выдвинувший «эллинистическое» понимание символа как всецело посюсторонней, подвластной человеку «утвари» («всякий предмет, втянутый в священный круг человека, может стать утварью, а, следовательно, и символом»), охарактеризовал символизм как «лжесимволизм»: «Роза кивает на девушку, девушка на розу. Никто не хочет быть самим собой» .

Художественная практика XX в. стремится освободить символ от эзотеричности, «запечатанности». В западной философии неокантианец Э. Кассирер (1874–1945) сделал понятие символа предельно широким понятием человеческого мира: человек есть «животное символическое»; язык, миф, религия, искусство и наука суть «символические формы», посредством которых человек упорядочивает окружающий его хаос. С иных, более далеких от рационализма, позиций дает универсальное понимание символа юнгианская школа: психоаналитик К.Г. Юнг, отвергший предложенное З. Фрейдом отождествление символа с психопатологическим симптомом и продолживший романтическую традицию (воспринятую через Бахофена и позднего Ф. Ницше), истолковал все богатство человеческой символики как выражение устойчивых фигур бессознательного (так называемых архетипов), в своей последней сущности неразложимых.

Символ нельзя смешивать с метафорой и метонимией, хотя следует помнить, что по происхождению символ может быть метафорическим и метонимическим. Например, около 1000 лет назад в западноевропейской литературе слово «роза» и его значение – как, впрочем, и роза в живописи – стало символом любовного чувства. В семантическом механизме образования этого символа можно увидеть метонимическое начало: рыцари раннего Средневековья чаще дарили дама сердца розы, так как эти цветы воспринимались как самые красивые; поэтому роза постепенно превращалась в признак, частицу любовной ситуации. С другой стороны, возможно именно в ту эпоху возникло сравнение: «моя любовь нежна, как роза». Если данное сравнение и сейчас представляется реальным, то в этом случае нельзя отвергать и метафорическое начало в ходе создания символа.

Следовательно, в механизме зарождения символа метонимическое и метафорическое начала могут сочетаться. Но это наблюдение относится к области лингвистической диахронии, то есть к процессу развития, становления.

Символ – более трудный объект для идентификации в сравнении с метафорой и метонимическим переносом. Видимо, суть любого поэтического символа заключается в том, что слово в целом и его значение, будучи несвязанным конкретными понятийными и образными уздами с классами однородных объектов и явлений, все-таки обозначают их. Символ может обозначать много таких классов, его понятийный, то есть обобщающий диапазон, весьма широк.

Типичный символ, во-первых, «вырастает» из конкретной детали текста, которая имеет четкое словесное обозначение. При развертывании текста эта деталь перестает восприниматься как деталь в прямой номинативной функции. В других случаях ее функциональность приобретает двойственность: обозначенное словом «деталь» может восприниматься и как деталь, и как символ.

Полезные статьи:

Абсурдный человек.
Для абсурдного человека нет вечности. Он принимает то время, которое «ему отпущено жизнью». Мораль воспринимается только одна: данная Богом, он живёт без этого бога. Вся жизнь пронизана бунтом. Человек изначально невиновен, но вседозволен ...

Земляная кошка с огненными ушами.
Функцию пособника в разведке полезных ископаемых приобретает также кошка. Крестьянская фольклорная традиция приписывает ей роль «чертовой свиты, злонамеренного существа, обладающего сверхъестественной силой»[44]. У Бажова встречается земл ...

Реформа печати. Возникновение нового печатного шрифта.
Нужно отметить, что после вмешательства Петра 1 изменилось не только содержание, но и внешний облик печатной книги: появился новый печатный шрифт. Собственно сущность реформы заключалась в замене старой кирилловской азбуки с ее сложной гр ...