— Стойте, — сказал Тарас, — що це ви йому даете?

Я сказал.

— Е, казна-що!

И в ту же минуту, встав с дивана, взял полуимпериал и подал его нищему. Слепец, ощупав монету и спросив о чем-то своего поводыря, протянул руку в окно с полученным полуимпериалом.

— Спасибі вам, пане, — сказал он, — але я такої не візьму, нехай їй всячина! У старців таких грошей не буває. Візьміть її собі, а мені дайте шматок хліба, чи що.

Тарас дал ему полтинник; нищий, постояв и подумав немного, пошел от окна, бормоча молитвы и разные благожелания.

— О, бачите! — сказал Тарас — Що то значить бідака! I грошей боїться великих, бо то панам тільки можна мати їх. Жарко, паничу! — заключил он и опять повалился на диван.

Встречался я с Тарасом Григорьевичем и еще несколько раз; бывал и он у меня, и я у него, но, собираясь к переезду из Киева в Житомир и, главное, занятый предстоявшею мне женитьбою, я не вносил в мой «Дневник» разговоров с Шевченком. Под 26 июля значится там у меня только вот что: «Превосходно проведенный вечер, в полном смысле литературный. Шевченко — дивный поэт. На досуге я поговорю об нем».

Но этого досуга не оказалось. Я выехал в Житомир, и через несколько времени весть о судьбе, постигшей Тараса Григорьевича, поразила меня несказанною скорбию .

По приезде моем в Петербург я навестил Шевченка, который, как известно, жил в Академии художеств. Он принял меня довольно радушно, говорил о своем способе гравирования, обещая «втерти носа німцям»; рабочая его насквозь пропитана была какими-то сильно разящими кислотами, и я поспешил расстаться с дорогим хозяином. В это посещение мое, помню, я просил у Шевченка переложений его псалмов, которые читал я еще в 1856 г. в Киеве, разумеется, в рукописи. Шевченко сослался на С. С. Артемовского, уверяя, что у него все его стихотворения. Узнав от меня о том, что я издаю «Домашнюю беседу», Тарас сказал: «Добре», но когда я изложил перед ним мои убеждения и цель, к которой я решил идти не спеша, Тарас сделался серьезным и, оттягивая огромные свои усы, проговорил: «Трудно вам проти рожна перти». Холодно и безучастно слушал он после этого мои воспоминания, и каждым движением показывал, что я как-будто ему в тягость. На прощанье я просил его бывать у меня, но Тарас Григорьевич отвечал мне отрывисто: «Я не вихожу нікуди; прощайте».

Полезные статьи:

История создания сказов «Малахитовой шкатулки» П.П. Бажова
История создания и публикации «Малахитовой шкатулки» полна различных сложностей и неурядиц. В судьбе книги, ее автора происходили совершенно непредвиденные повороты. Работа над сказами могла остановиться, но совсем неожиданно Бажов получи ...

Эволюция образа финансиста в «Человеческой комедии» Бальзака.
Бальзак: у Бальзака почти в каждом романе «Человеческой комедии» нашего списка встречается образ финансиста. В основном, это ростовщики, живущие неистовой страстью денег, но и некоторые другие представители буржуазии. Создавая образ сво ...

Социальная панорама Англии в романе Теккерея «Ярмарка тщеславия» и нравственная позиция писателя.
Двойное название. Роман без героя. Этим автор хотел сказать, что на изображаемом им базаре житейской суеты все герои одинаково плохи – все алчны, корыстолюбивы, лишены элементарной человечности. Получается, что если в романе и есть герой ...