Творчество Шукшина в максимальной степени было русским феноменом, ибо в России мы встречаемся с диктатом административной культуры. Русская культура (изначальный замысел слова - культивирование чего-то вместе, сообща) как высшая оценка всего, что делает человек, «всегда «наступала на горло» русской философии» (A.M. Пятигорский), поэтому беда русской философии в том, что она всегда «культивировалась», еще не став самой собой, в силу чего рождалось идеологизированное, а не философское мышление.

Вероятно, не случайно в одном из последних произведений Шукшина повести-сказке «До третьих петухов», перед Иваном, возвращающимся домой после похода за справкой, возникает монастырь, где черти поют веселую песню: «Наше вам с кистенем, под забором, под плетнем - покультурим, покультурим». В этом горьком употреблении слова «культура» своего рода итог многих разочарований автора, веровавшего в силу культуры и обнаружившего «тени культуры» или полукультуру.

Опыт понимания Шукшина культуры, нашедший свое отражение в его творчестве и исследовавшийся в 1990-х гг., позволяет выявить некоторые позиции автора, характеризующие бытие культуры в России. Культура, по мнению Шукшина, - сложный, противоречивый, движущийся и опасный феномен, способный сделать человека как свободным, так и рабом.

Другая проблема, которая все время преследует Шукшина, - человек в культуре, коммуникация через культуру, «тени культуры» в человеке, ибо утрата культуры (или ложное присвоение культуры) резко дает себя знать дефицитом свободных людей в обществе, дефицитом человечности. В утверждении культа культуры Шукшина был советским человеком 1960-1970-х гг.: любил культуру, стремился к культуре, считал, что «недобрал» в культуре, был готов «молиться на культуру», хотел встать перед ней на колени, но будучи умным и талантливым - и по природе и по роду своему («народ»), стремился, как отмечает С.М. Козлова, «отвоевать у лжи и демагогии технические средства массового воздействия», отвоевать культуру как вспомогательный феномен социального бытия, преодолеть невостребованность людьми классической и народной культуры, их тяготении к суррогатам, к масскультуре, «докричаться» до слушающих («Микроскоп», «Срезал», «Владимир Семеныч из мягкой секции», «Пьедестал») [1, 149].

Третья проблема - множественность осмыслений культуры в творчестве Шукшина. В понимании культуры у шукшинских героев сталкиваются и соединяются несопоставимые позиции: термин «культура» в широком его значении относится ко всему биологически не фиксированному в человеке (это смыслонесущий и смыслопрограммирующий аспект человеческой деятельности); слово «культура» в произведениях Шукшина имеет и оценочное значение: высокая культура (искусства и науки), низкая культура. В творчестве Шукшина постоянны попытки развести стороны, грани культуры, объяснить и прояснить их. Но задача эта не разрешима в принципе. Вот и сталкиваются в прозе Шукшина знание и чувство, вера и разум, любовь и сострадание, начитанность и невежество, критичность и критиканство, высокое и низкое. Шукшин показывает столкновение естественного и культурного в человеке («Даешь сердце!», «Горе», «Жил человек»).

Для русской культуры огромное значение имело присутствие в ней писателей-мыслителей.

Шукшин, наследуя традиции русской литературы, определил для себя позицию, которой не изменял: «Логика жизни - бесконечна в своих путях, логика искусства ограничена нравственными оценками людей .» (Из рабочих записей).

Творчество Шукшина первой половины 1960-х гг. - это попытка выразить «логику жизни» в нравственных исканиях конкретных героев; творчество последующих лет - интенция исправить «логику жизни» «логикой искусства» и тем самым помочь человеку. На этом пути писателя ждали многие трудности, разочарования и тупики. Прав В. Горн в своей оценке творчества Шукшина: «Когда начинаешь вникать в смысл слов «мир Шукшина», то невольно закрадывается такое предположение: писатель словно задумал эксперимент, который ставился широко и с чисто научной добросовестностью, и с жаром души художника и гражданина, хорошо знающего, что он любит, и что ненавидит в современном мире» [3, 245].

Свидетельство самого Шукшина, пожалуй, убедительнее всего подтверждает, что смысл всей духовности заключается в том, что она позволяет измерить рост человеческого в каждом человеке. При этом духовность не есть что-то спокойное, устойчивое (качество или свойство). У Шукшина действительность жизни выступает всегда в противоречиях и диссонансах. Создается впечатление, что о жизни ровной, линейной, запрограммированной и разумно устроенной не стоит и писать, поэтому пишет он о времени, когда «тяжко на душе .», когда человек работает до потери облика, потому что «не знает, куда девать себя» [13, 224].

Полезные статьи:

Выявление изобразительных средств в газетных заголовках
Заголовок Изобразительное средство языка Подарочный напор ирония Машины нету – гони монету! ирония Родительское собирание ирония Ловили секс-маньяка – поймали сварщика ирония Заставь дурака отмеч ...

Принципы композиции в романах Стендаля и Бальзака.
Бальзак : он уделяет огромное внимание вопросам композиции романа. Бальзак вовсе не отказывается от необычных ситуаций, от сложной интриги, от острых положений, характерных для романтического романа. Но сложным, запутанным, порой совершен ...

Д. И. Фонвизин (1745—1792)
Славу Денису Ивановичу Фонвизину принесла поставленная в 1782 г. комедия «Недоросль», над которой он работал в течение многих лет. Фонвизин родился и вырос в Москве, затем переехал в Петербург, где служил в Иностранной коллегии, был дипл ...