Чистейшей прелести чистейший образец (о Н.Н. Гончаровой-Пушкиной)Страница 4
Видимо, красота и слава Натальи Николаевны вступили в это время в свой зенит и со всех сторон раздавались ей единодушные хвалы.
В многочисленных письмах, которые Пушкин летом 1834 года посылал жене в Ярополец и в Полотняный Завод, встречаются кое-где шутливые упоминания о красоте Натальи Николаевны. Так, в первой половине мая он пишет: «Радуюсь, что ты хорошенькая, хоть это du superflu».
В письме от 11 июня, отвечая на планы жены поместить ее сестер во дворец, поэт замечает: «Ты слишком хороша, мой ангел, чтобы пускаться в просительницы». А несколько далее добавляет: «Вы, бабы, не понимаете щастья независимости и готовы закабалить себя на веки, чтобы только сказали про вас: hier madame une telle etait decidement la plus belle et le mieux mise du bal».
Известно, что А.С. Пушкин, по его собственному признанию, не писал жене «нежных, любовных писем», потому что их вскрывали на почте, но и то, что он писал, было полно признанием красоты Натальи Николаевны. Так что, иногда даже коря супругу за кокетство и легкомыслие, говоря, что помогать мужу, она может, только работая ножками на балах, Пушкин в то же время сам непрерывно твердил ей о том, как она прекрасна, какое впечатление производит ее красота на окружающих.
Подобно предшествующему году, и 1835 год начался для Натальи Николаевны почти непрерывающимися выездами. В деревне, как и мечтал Пушкин, и как обещала сама Наталья Николаевна, она посвежела, пополнела и еще похорошела (по свидетельству Ольги Сергеевны). Выезжавшие с ней сестры, которые имели в своей наружности много общего с Натали, не только не могли затмить ее, но, по-видимому, лишь лучше оттеняли ее красоту, по-прежнему производившую сильное впечатление на всех, кто с ней встречался. Надо сказать, что в этот год в жизни Пушкиных стал заметен «более великосветский характер», а наряды Натальи Николаевны стали еще более элегантными.
Следующий 1836 год, последний год жизни Александра Сергеевича Пушкина, год, омраченный уже тенью надвигающейся роковой развязки его жизненной драмы, точно так же, как и предыдущие, наполнен был выездами и триумфами Натальи Николаевны. И это было не безразлично, а скорее приятно Пушкину.
В роковой 1837 год подчеркивается контраст между восхищающей всех прелестью Натальи Николаевны и уродством ее мужа. Видимо, красота жены поэта была так велика, что ее не смог заслонить даже трагический момент: «Наталья Николаевна Пушкина была красавица. Увидя умирающего мужа, она бросилась к нему и упала перед ним на колени; густые темно-русые букли в беспорядке рассыпались у нее по плечам. С глубоким отчаянием она протянула руки к Пушкину, толкнула его и, рыдая, вскрикнула: - Пушкин, Пушкин, ты жив».
Почти тотчас же после смерти Пушкина Наталья Николаевна уезжает с детьми в Полотняный Завод, где и проводит безвыездно около двух лет. Но вот в конце ноября 1838 года приятельница и деревенская соседка Пушкина баронесса Евпраксия Николаевна Вревская пишет своему брату Алексею Николаевичу Вульфу: «Говорят она (т.е. Наталья Николаевна) возвратилась прекраснее, чем была».
Как известно, появляться в более широком обществе, чем в кругу своих прежних знакомых, вдова Пушкина стала не сразу. Сначала ее посещения ограничивались родными, да еще семейством Карамзиных, Мещерских, Вяземских и других ближайших друзей Александра Сергеевича. Появления ее даже в этом сравнительно ограниченном кругу близких и знакомых отмечались как события.
Второй супруг Натальи Николаевны П.П. Ланской настолько ценил красоту своей жены, что пользовался всеми случаями, чтобы иметь лишнее художественное ее изображение или, в крайнем случае, хотя бы фотографию.
Не обладая особо крупными средствами, он, тем не менее, заботился о ее туалетах, которые продолжали оставаться если не роскошными, то все же очень элегантными и служили достаточной рамкой ее исключительной красоте, которая мало страдала от времени.
Во время севастопольской кампании П.П. Ланской в числе прочих генерал-адъютантов был послан в Вятку для сформирования ополчения. Туда же с ним поехала и Наталья Николаевна. В дороге она простудилась, у нее заболели и опухли ноги. К больной был приглашен лучший тогда в Вятке доктор Спасский. В глазах большинства русских Наталья Николаевна была не только жена генерал-адъютанта Ланского, не только прославленная красавица, но, прежде всего вдова Пушкина. Вот почему Спасский на всю жизнь запомнил свое свидание с нею, пересказал его подробно своей дочери, а та записала. «В высшей степени заинтересованный своей пациенткой, сыгравшей роковую роль в жизни боготворимого им гениального человека, отец мой поспешил на ее приглашение и говаривал, что с волнением вошел в комнату больной, заранее рисуя ее в воображении самыми привлекательными красками как избранницу великого человека.
Однако свидание разочаровало его. Наталье Николаевне было тогда уже 42-43. От ее некогда знаменитой красоты сохранилось мало следов, Наталья Николаевна была чрезвычайно высока ростом: немногие мужчины были выше ее, - между тем голову она имела небольшую, что, при гладких тогдашних прическах, очень портило впечатление. В молодости, когда она носила букли, этот недостаток был, вероятно, незаметен. Цвет лица она имела очень белый, волосы темные, но не черные, черты лица тонкие, синие глаза вблизи были прекрасны, но разделялись друг от друга очень маленьким расстоянием, что издали производило впечатление косины.
Полезные статьи:
Мотив избранничества
Лирика Ахмадулиной не воспроизводит историю душевных страданий, а лишь указывает на них: «В той тоске, на какую способен», «Однажды, покачнувшись на краю», «Случилось так .». О трагической подоснове бытия она предпочитает говорить в иноск ...
История изучения восточнославянского эпоса. Донаучный период
изучения былин. Открытие былин учёными
Эта поэзия носила аристократический характер, была, так сказать, изящной литературой высшего, наиболее просвещенного класса, более других слоев населения проникнувшегося национальным самосознанием" . Если эти эпические песни . и дохо ...
Русский фольклор и мифология в рассказах Бунина, роль фольклорного и
мифологического в раскрытии "неизреченной красоты русской души".
Знание жизни народа, приобретенное в постоянном общении с ним, определяет исключительную достоверность бунинских описаний во всем, что касается народного быта, народных обычаев и народного творчества. Таковы многочисленные описания кресть ...