Неслучайно Зотов говорит, "что он уже видел, чувствовал индийские тропики, может быть, тысячи лет тому назад, – глазами и душой своего бесконечно давнего предка…" . И вот после "страстного" красноречия Зотова повествователь видит звезды, но совсем не те, что видел "всю жизнь, с самого рождения и с которыми уже сроднился, совсем, совсем другие, но вместе с тем как будто не совсем новые, а смутно вспоминаемые." И тут его охватывала тоска, – "тоска какого-то бесконечно далекого воспоминания…" .

– Да, да, я уже был здесь… И вообще, я человек обреченный… – упрямо повторяет "удивительный соотечественник" в конце рассказа. Бунин наделил Зотова чертами, идущими от мировосприятия, свойственного самому повествователю. То же самое мы можем наблюдать и в рассказе "Братья". Неслучайно несколько лет спустя после появления бунинских рассказов, ознакомившись с их переводом на французский язык, Ромен Роллан писал автору: "И еще одно впечатление (я не знаю, правильно ли оно или ложно, понравится ли оно вам вполне или нет, но мне оно нравится): головокружительное дыхание приближающегося Сфинкса Азии… Ничто не захватило меня так сильно в вашей книге, как эти два рассказа "Братья" и "Соотечественник". (Письмо Р. Роллана от 10 июля 1922 г.)

Бунин словно превращает своих героев в носителей заданной лирико-философской темы. Особенно наглядно это сказалось в рассказе "Сны Чанга", написанном в конце 1916 года и появившемся впервые в печати уже в 1918 году, во втором выпуске альманаха "Творчество".

Бунин уже с первых строк своего произведения приподнятой торжественностью интонации, известной обобщенностью повествования, не чуждающегося конкретных деталей, но как бы поднимающегося над ними, переводит рассказ в план философских размышлений о тайнах жизни, о смысле земного существования. "Некогда Чанг узнал мир и капитана, своего хозяина, с которым соединилось его земное существование. И прошло с тех пор целых шесть лет, протекло, как песок в корабельных песочных часах" . После такого вступления уже органически невозможен бытовой план повествования. И хотя автор точно указывает место действия – Одессу, и хотя подробно описан чердак, на котором обитает Чанг со своим хозяином, на равных правах с этими картинами входят в рассказ воспоминания, сны Чанга, которые выглядят не меньшей реальностью, чем та доподлинная действительность, которая изображена в начале рассказа.

И вот мы видим Чанга с капитаном на пароходе, плывущем из Китая в Красное море. Чанг молчаливо наблюдает за окружающим постоянно изменяющимся миром. Чанг – созерцатель. Он внимательно выслушивает речи своего хозяина и размышляет над ними, но "соглашается он или не соглашается с капитаном? На это нельзя ответить определенно, но раз уже нельзя, значит, дело плохо. Чанг не знает, не понимает, прав ли капитан: да ведь все мы говорим "не знаю, не понимаю" только в печали; в радости всякое живое существо уверено, что оно все знает, все понимает…" .

"Разве глупее нас с тобой были все эти ваши Будды, а послушай-ка, что они говорят об этой любви к миру и вообще ко всему телесному – от солнечного света, от волны, от воздуха и до женщины, до ребенка, до запаха белой акации! Или: знаешь ли ты, что такое Тао, выдуманное вами же, китайцами? Я, брат, сам плохо знаю, да и все плохо знают это, но, насколько можно понять, ведь это что такое? Бездна – Праматерь, она же родит и поглощает и, поглощая, снова родит все сущее в мире, а иначе сказать – тот Путь всего сущего, коему не должно противится ничто сущее" . О каком "Пути" говорит капитан? То, что называет он "Тао", есть великая китайская религия даосизма, которая во многих отношениях противостоит конфуцианству. Даосизм предпочитает отвернуться от общества и обратиться к природе в поисках спонтанного и "транс-этического". Цель учения – в единении с Богом путем пассивного восприятия и мистического размышления. Даосизм выбрал своей целью бессмертие, свободу от политической и социальной напряженности, а также поиск себя в Дао. Дао – средоточие всего сущего и изменяющеюся. Изменяемость – важнейшая часть мировоззрения даосов. Среди неиссякаемого потока Дао они находят силы жить стихийно.

Полезные статьи:

Сюжетно психологическая коллизия душевного беспокойства и потребности в деятельности (в романе «Дворянское гнездо» и «Утраченные иллюзии»)
В романе И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» проводится мысль об определяющем значении для человека сознания им своего общественного долга перед жизнью, перед людьми. Отражено столкновение противоположных сил, стремлений, интересов, взгляд ...

Жанровая специфика романа Диккенса «Крошка Доррит».
42. Проблема типического у Бальзака. Бальзак (1799-1850) Бальзаковский способ видения мира - полное преображение мира действительности. Из воображаемого рождается абсолютно реаьлный тип человека. Тип - это не портрет реального лица. Ти ...

Русский фольклор и мифология в рассказах Бунина, роль фольклорного и мифологического в раскрытии "неизреченной красоты русской души".
Знание жизни народа, приобретенное в постоянном общении с ним, определяет исключительную достоверность бунинских описаний во всем, что касается народного быта, народных обычаев и народного творчества. Таковы многочисленные описания кресть ...